«Доброта человека может быть свободна от сентиментальности, т.е. от наслаждения своим чувством, и от фарисейства: она есть непосредственное принятие чужого бытия в свою душу и защита его как самого себя.» 

(по Н.О.Лосскому)

Колонка психотерапевта

«Царь, царевич, король, королевич,
сапожник, портной — кто ты такой?»

В рамках некоего бизнес-тренинга моему клиенту было предложено рассказать кому-то о каком-то продукте, который он (якобы) модифицировал ради более успешного продвижения на рынке. Содержание, которое должно было быть изложено, ему было вполне понятно и даже интересно. Однако его выступление получилось скомканным и неубедительным.

Я начинаю расспрашивать его, кем он себя полагал во время этого «выступления» и за кого держал своих слушателей. У него нет внятных ответов на эти вопросы. Этим и объясняется неизбежная в такой ситуации неудача.

Для успешной коммуникации, помимо наличия соответствующих способностей и навыков, необходима ролевая определенность, причем такая, которая комфортна и убедительна для действующего в данной ситуации человека и для его партнеров.

Социальная роль, из которой осуществляется коммуникация, как правило должна быть достаточно сложной и многоуровневой (по этому поводу можно посмотреть книгу Ирвина Гофмана «Анализ фреймов», не говоря уже о «Работе актера над собой» Станиславского): если актер, играющий короля Лира, полагает что он «и есть» король Лир, то ему место в сумасшедшем доме, а не на сцене. Если он полагает, что он «не есть» король Лир, то на сцене ему тоже не место, его игра не будет убедительной. По Станиславскому (условно и упрощенно говоря), ему следует почувствовать себя «до некоторой степени» королем Лиром, то есть человеком, который, если бы он оказался в таких обстоятельствах, чувствовал бы себя и вел бы себя «вот таким определенным образом». Если речь идет о театре, то ситуация еще на один рефлексивный уровень сложнее: актеру следует иметь в виду, что он не просто ведет себя «как» король Лир в соответствующих обстоятельствах, но еще и демонстрирует это публике, и не «просто так», а имея в виду выразить нечто, актуальное и значимое для себя и для этой публики.

Ситуация на тренинге вполне аналогична: нужно найти ту роль, — многоуровнево и системно организованную, — из которой рассказ о новой модификации игрушечного тигра будет ощущаться как вполне уместный для коммуникации взрослых людей, давно в игрушки не играющих. Конструкция эта (подразумевающая также уместную роль для слушателей) достаточно сложна, и, собственно, этому и следует учиться на таких тренингах.

Однако же, чтобы этому учиться, нужно хорошо понимать, как это устроено и чему именно следует учиться. Речь идет не о «коммуникативных навыках» (абстракция совершенно бессмысленная), а о наработке необходимого «парка ролей», об умении организовать их в иерархические системы, а затем — о способности быстро и гибко модифицировать роли и создавать новые «на потребу» ситуации.

Конечно, для того, чтобы этому учиться, нужно иметь в себе того, кто может этому учиться, то есть достаточно сильное и устойчивое «Я», которое способно владеть своими ролями, а не отождествляться с ними. Но это уже другой разговор.

Говоря о ролях, — точнее, о социальных ролях, — нужно иметь в виду, что во «внутреннем обиходе» человека выполнение той или иной роли может иметь разную меру принятия или отторжения. Такие роли играются по-разному. Роль может выполняться «по необходимости», и при этом человек, ее выполняющий, может «держать фигу в кармане» (или даже демонстрировать эту «фигу» на другом уровне коммуникации, — например, легкой иронией оттеняя тот бесспорный факт, что он не собирается немедленно впарить собеседнику игрушечного тигра), а может восприниматься «естественно», как бы «от себя». Последнее подразумевает, что социальная роль (1) была хорошо наработана, (2) подходила человеку, который ее выполняет, с различных точек зрения — его ценностей, его психических особенностей и пр., — и (3) соответствовала ситуации.

Если эти условия соблюдены, человек может не замечать, что он исполняет некую социальную роль, даже довольно сложную. Однако же, если он обладает некоторой культурой самонаблюдения, он отметит, что в семье он ведет себя одним образом (в рамках одного набора ролей), а, например, на работе — другим. И то, и другое может быть для него «естественным», но все же — это разные роли и разные состояния. К тому же, это ощущение «естественности» (в действительности являющееся результатом значительных и сложно организованных наработок) может сохраняться лишь до тех пор, пока человек не сталкивается с какими-то неувязками, — например, с новой ситуацией, роли для которой еще не сформированы и не освоены.